Мы не расстанемся - Страница 4

К оглавлению

— Вам что же, не нравятся дети? — Миссис Адам не только любопытна, но еще и настойчива.

— Они мне безразличны.

— И это не мое дело, да?

В этот момент Элен заглянула в палату и спросила:

— Так я звоню?

Ален кивнул:

— Да, и предупредите лабораторию — надо будет проследить за кровью.

— Хорошо. — Элен ободряюще улыбнулась пациентке. — Не волнуйтесь, миссис Адам, вы в хороших руках.

— Чудесная женщина, — прошептала Надя, когда сиделка вышла. — Очень чуткая. — Ее взгляд задержался на лице врача. — Как и вы, доктор, мне кажется.

Ален помрачнел. Вот уж нет, просто ученый тип, механик со скальпелем, только и всего.

— Элен приготовит вам бумаги на подпись, — проронил он. — А я тем временем позвоню Эдде Карпентер.

В операционной оказалось холодно, как в морозилке, и, как ни странно, весело. Куда бы ни взглянула Надя, всюду торчали попискивающие и подмигивающие аппараты, большинство из которых было подсоединено к ней в самых неподходящих местах.

— У меня нет времени болеть, — бормотала она, соображая, уж не набили ли ей в самом деле рот ватой.

Операционная сестра в зеленой хирургической одежде усмехнулась в маску.

Надя прикрыла глаза на пару секунд. Все будет прекрасно, медленно и четко сказала она себе. Об Элли позаботятся. Джон займется газетой. Она мысленно улыбнулась. Забота стала образом ее жизни. Забота об Элли и ее адаптации к маленькому городку после жизни в мегаполисе. О газете, требующей слишком много денег… О докторе со скалоподобным лицом и грустными глазами…

Что-то щелкнуло рядом с ее головой, любопытство заставило ее разлепить веки и посмотреть туда, откуда раздался звук: она увидела большие руки, что так нежно ощупывали ее час назад.

Как бы дрейфуя на блаженном облаке, Надя вдруг вообразила, как те же руки прижимают ее к своей широкой груди, а губы шепчут ласковые слова между чувственными поцелуями.

Зачарованный принц в хирургической одежде, сонно улыбнулась она. Принц с глубоко посаженными голубыми глазами, с серыми льдинками в глубине. Со слишком грубо вылепленным лицом доктор и близко не напоминал роскошных мужчин, окружавших ее в Лос-Анджелесе. Бывший муж Фред был одним из таких типов. Они разошлись потому, что у нее не хватило терпения на его бесконечные интрижки.

…Встреча с Фредом произошла в университете. Надя заканчивала факультет журналистики, а Фред там преподавал. Их брак продлился чуть больше четырех лет. Ей так и не пришлось тогда последовать по стопам отца-редактора. Развод она пережила почти безболезненно, без тех кошмарных скандалов, которые довелось испытать ее подругам. И даже сумела сохранить своеобразную дружбу — Фред иногда навещал Элли.

…Так ужасно она чувствовала себя только во время родов. Но тогда у нее была надежда увидеть свое дитя, и она поддерживала ее, когда боль становилась невыносимой.

Сейчас же ей не за что было зацепиться, кроме сочной, успокаивающей модуляции голоса доктора Смита, терпеливо и подробно объясняющего ей ход операции.

Этот голос, эти глаза… Они встречались. Где-то… Хмурясь, она прилагала усилия, пытаясь что-то вспомнить… Ощущения приходили и уходили, оставляя ее все более уверенной в исходе операции.

— Сейчас вы уснете, Надя, — прозвучал другой голос, принадлежавший, как она догадалась, анестезиологу. — Вы почувствуете еще один легкий укол.

Надя попыталась остановить его, но онемевшие губы не подчинились.

— Посчитайте от ста в обратном порядке, хорошо?

Надя чувствовала, как ускользает ее сознание. Последним усилием воли она заставила свой взгляд найти голубые глаза, что казались такими знакомыми.

— Расслабьтесь, Надя. С вами уже ничего не случится. — Его голос. Такой странно… знакомый.

— Подождите, — прошептала она отказывавшимися шевелиться губами. Прежде чем он ответил, темнота поглотила ее.

2

Несмотря на чудовищную усталость, Ален не мог заснуть.

Как только он закрывал глаза, тут же видел испуганное лицо Нади Адам за мгновение до того, как она отключилась. Словно она внезапно припомнила, когда или где могла видеть его раньше. Ален отнес это на счет предоперационного психоза. Завтра она ничего не вспомнит. Таково воздействие анестезии на мозг. Он беспокойно зашевелился на диване. В доме было тихо, если не считать волшебной музыки Моцарта, льющейся из динамика. Даже ветер перестал завывать.

Ален привык к одиночеству. Иногда ему это даже нравилось. Но только не сегодня. И вместо имбирного эля он выпил бы виски. Но нельзя — его еще могут вызвать.

Как бы он ни нуждался в забвении, которое может принести алкоголь, он не выпьет и грамма, пока есть вероятность, что его вызовут к больному. Алкоголь, наркотики, иногда даже тяжелая усталость лишают врача остроты восприятия. А ее необходимо сохранить во что бы то ни стало. Таково было одно из немногих правил, которым он неуклонно следовал.

Его спасет мороженое. Он с трудом поднялся с дивана и поплелся на кухню, где его ожидала неполная коробка шоколадного мороженого.

Затем Ален снова лег и лежал без сна, вспоминая годы, прожитые в этом городке, время, которое сделало его много менее чувствительным, иногда даже черствым. Порой он сам себе напоминал бесчувственную машину.

Машину, носившую белую докторскую куртку. Но несмотря на мрачные мысли, Ален знал: он превратился также и в уважаемого доктора. А некоторыми пациентами даже и любимого.

Ален взглянул на подтаявшее мороженое. Под настроение он ел его даже на завтрак. Но оно не могло заменить радушную улыбку женщины в конце трудного дня или тепло мягкой щеки жены, прижимающейся к нему ночью.